Страницы Миллбурнского клуба, 3 - Страница 40

внимания и чувствуя в некотором роде ответственность за его судьбу, япредпринял определенные действия для издания своей нежданной добычи,завершившиеся, как нетрудно заметить, полным успехом. Ну, мы тут все-таки нечайники ополаскиваем.

Тем не менее,должен предупредить, что характер рукописи мне по-прежнему неясен. Начинаетсяона неторопливо и безыскусно, сходно с обыкновенным учебником истории илиразвернутой монографией, и даже чересчур изобилует ссылками и цитатами(впрочем, не всегда поддающимися верификации). Однако затем текст становитсявсе фрагментарнее, теряет остатки акрибии и перетекает в повествование весьмапопулярного характера, уделяя особое внимание культуртрегерству самогомногоцветного свойства.

Хотя это какраз можно понять, поскольку иначе возможно ли заинтересовать нынешнегочитателя, который поглощает книгу страницами, редко – абзацами, и почти никогдане вдумывается в смысл отдельных фраз, а тем более, слов? Зачем нашемусовременнику детали, зачем излишняя точность – его волнует один лишь дух. Точкаобзора может быть произвольной – главное, чтобы с нее открываласьживотрепещущая панорама. А древняя история – именно что обрывочна по существу исостоит из археологических раскопов и каменных плит неизвестного назначения.Средневековье же легко сводится к текстам с зияющими в них лакунами,Возрождение – к живописи и перевороту мироустройства, XVII век – опять-таки к живописи и осмыслению последствийоного переворота, XVIII – к музыке ипредчувствию революции, XIX – к той самой революции и снова к музыке, XX век –к коммунизму и футболу, а про XXI век даже думать не хочется. Почти все этитемы нашли свое отражение в нижеследующем манускрипте, кроме разве что футбола,за каковое упущение автору надо все-таки слегка попенять.

Не так лиследует писать историю? – не раз думал я, все глубже вникая в сей, нужнопризнать, несколько своеобразный сочинительский опыт. Не стесняться трудныхвопросов, неразрешимых загадок, ярких параллелей и использования слова «пиво»там, где оно более чем уместно. Пусть читатель морщит лоб, задумывается, пустьчешет в затылке, разгадывая заданные ему ребусы.

При этом, надосказать, помимо исторически достоверных, автор активно привлекает образы явнофольклорного происхождения (не имеющие аналогов и хотя бы потому чрезвычайнолюбопытные) и не тщится подвергнуть их даже наималейшему научному анализу илихотя бы синтезу, так что однозначно положительная оценка здесь вряд ливозможна. Не очень понятна и роль так называемого «переводчика»: в какой мерепредлагаемый опус является, как и положено, переводом, в какой – компиляцией, ав какой, прошу прощения, – фантазией? И кто же есть создатель настоящегосочинения, истинный его автор? Каковы были его цели, какими методами онпользовался? Почему им был избран подход столь нетрадиционный, хотя ипривлекательный? Какие работы послужили ему основанием, какие он, после долгихколебаний, решительно отбросил?

Увы, ответ наэти вопросы пока неведом. Как известно, за последнее время в отечественнойпечати появилось немало добротно склеенных и солидно переплетенных фолиантов,авторы которых в силу различных причин предпочли остаться за кадром. Неисключено, что в распоряжении переводчика оказалось издание сходного характераи что он, по-видимому не один месяц корпевший над переложением данногопроизведения на русский язык, тоже пребывает в неизвестности касательноинтеллектуального провенанса сего опуса. Это, впрочем, всего лишь смелоепредположение.

В любом случае,на сегодняшний день остается неустановленным, чье имя должно венчать обложкусочинения, которое уважаемый читатель держит в своих зудящих от нетерпенияруках, коль скоро его (до чесотки) снедает охота познать, наконец, что-нибудьполезное… Несмотря на это, публикатор, разумеется, готов поделиться гонораром(не таким, кстати, большим) с г-ном Бубенниковым, ежели последний соблаговолитобъявиться и предъявить надлежащие доказательства своих литературных прав.Разумеется, с печатью и подписью, на гербовой бумаге, заверенные по всей формеи т. д.

От переводчика

Дорогие соотечественники! Конечно, историютворят великие народы – американцы, евреи, немцы, японцы, арабы, туркмены,украинцы.

Жаль, что для нас в этом списке места нет,но ничего не поделаешь. Что дозволено ослу, не дозволено Сократу, как, кажется,сказал кто-то из древних.

Не будем также забывать и о весомом вкладев духовную сокровищницу человечества, сделанном малыми нациями – финнами,эстонцами, латышами, грузинами, голландцами, гагаузами, готтентотами.

Печально, но и в этот список нас поставитьнельзя. Даже если очень хочется – истина дороже.

Тем более рьяно и упорно стоит россиянамизучать исторический опыт тех высококультурных народов среднестатистическогоразмера, без которых мировую цивилизацию представить невозможно. Может быть,тогда мы со временем станем на них хоть чуть-чуть похожи.

Избавимся, наконец, от имперских порывов итанковых прорывов, толстовщины и достоевщины, рококо и постмодернизма, гордости(за себя), жалости (к себе), от самоедства, отсталости, околицы, околичности,ортодоксальности, оружия, онучей, опят, нефти, наледи, нигилизма, черной икры, стяжательстваи нестяжательства, пьянства, искреннего и почти радостного равнодушия к любойвласти (за исключением той, которую олицетворяет собственная жена), от ночныхразговоров на кухне, веры во что-то неземное и обязательно трепетное, желанияславы (своей), успешного пения «а капелла» – без каких-либо репетиций – в